Жительница Кубенского, уроженка Белоруссии Юлия Чернец – о событиях 70-летней давности

Когда­-то это была отдельная деревенька Коншино, а ныне лишь улица села Кубенское. Здесь живет с 2005 года Юлия Чернец. Она белоруска, детство ее пришлось на годы войны, на оккупацию. Что тогда пережил белорусский народ, мы знаем из книг и фильмов, а Юлия Константиновна видела это воочию. Ей - слово.

– Я из Белоруссии. Село Войниловичи Мостовского района Гродненской области. Когда началась война, мне еще шести лет не исполнилось. Семья наша: мама, отец, два брата, три сестры. Колхоз у нас перед войной только успели организовать, нашу территорию лишь в 1939 году присоединили к СССР, мы к Польше относились до этого. Отец был больной, плохо слышал, поэтому его в армию не брали. Когда война началась, первые два дня только самолеты немецкие пролетали – стреляли из пулеметов, бомбили. От нас за семь километров стояли части Красной Армии, и, видно, так у немцев хорошо работала разведка – они знали все военные объекты и их бомбили. Солдатики бежали через наше село. У нас был большой сад, в нем выкопана яма, и мы там прятались от самолетов. Мама вышла из ямы и увидела солдатика, он у нас за гумном прятался. Спросил, как до леса дойти и ушел. Опять прилетели самолеты, и мы сидели в яме. Было слышно, как пули по веткам чиркают. Потом мы вышли из ямы, а солдатик убитый лежит. А потом приехали машины – высокие, большие, за ними мотоциклы с колясками. Немцы. Это уже, кажется, на третий день войны.

Первое лето и осень мы жили в болоте. Там был сенокос. Стога у нас в Белоруссии большие – в стогу и сделали себе жилье. Боялись немцев – кто их знает, чего им взбредет в голову. В нашем селе они не стояли, но приезжали часто, забирали людей, особенно молодежь. Потом немцев стало меньше. Полицаев у нас не было, но немцы назначили старосту. А староста этот помогал партизанам. Собирал продукты, помогал отправить их в лес. Он много сделал хорошего для деревни, но, когда немцев выгнали, его арестовали, десять лет дали… И наша семья была партизанская. Моя мама пекла для партизан хлеб – большие караваи, сушила яблоки и груши. Папа отвозил на телеге продукты в лес. Конечно, если бы немцы узнали, убили бы всех. Мамин двоюродный брат Иван Петрович Легеза ушел в партизаны. Он с семьей километров за пятнадцать от нас жил. Однажды немцы пришли к нам с переводчиком. «Где, – спрашивают, – брат, в каком лесу?». Кто­-то сказал им, что ли, про дядю Ивана… Мама ответила, что она одна у родителей, что нет братьев. Тут немец маме прикладом в грудь и ударил. Мама долго потом болела. Хорошо, что пришел староста и сказал немцам, что у нее нет братьев. Нам повезло, что наше село далеко от леса. Лесные деревни карательные отряды уничтожали. Так они убили всех в деревне Чарлёнка, где жила семья дяди Ивана. Его жену и дочку расстреляли… Согнали всех, кто не успел спрятаться, к большой яме и расстреляли… Когда немцев прогнали, дядя Иван перевез свой дом в город Мосты, женился еще раз, и я по­том жила у него.

Два с лишним года немцы у нас командовали. Школу то открывали, то закрывали. Я не училась, пока немцы не ушли. А потом училась. Но тоже, какая учеба­то была? Весной, когда огороды начинались, уже не учились, и осенью, когда картошку надо было копать, тоже не до школы. Всего четыре класса я окончила… Помню, когда объявили по радио о Победе, все обнимались, целовались… Ожили люди! Но жилось после войны еще очень тяжело. В магазине покупали только соль, спички, мыло, все остальное – свое. У нас была корова (вторую забрали в колхоз), она и спасала нас от голода. Одежду сами шили. А для этого надо было вырастить лен, обработать его, сделать ткань… С обувью очень тяжело было. Но я никогда не унывала – сочиняла частушки и пела песни. Однажды за частушку мне крепко попало… Я гуляла на улице, рядом сидели мужчины. Тут корова из колхозного стада идет к своему дому. Мужики и говорят, мол, как в колхозе ни кормят, все равно к хозяину бежит. Я тут же и сочинила: «Шла корова из колхоза, слезы капали на нос: «Отрубите хвост по ж…, не загоните в колхоз!». В школе спела. Все смеялись. А потом к нам пришел участковый, разговаривал с мамой, что­то записывал. А меня уже учительница, из беженок, научила: «Юля, если будут спрашивать, скажи, что тебя научили дяденьки, что они ехали по деревне на лошади, и ты их не помнишь». Мама плакала, просила, чтобы я больше не придумывала ничего… А я всю жизнь сочиняю и пою, в самодеятельности выступала. Жизнью я довольная, пою, как птица вольная!

Записал Дмитрий Ермаков

15.04.2015

Фото